Давным-давно, когда компьютеры были большими, а Хеталия только вошла в нашу жизнь, Маранта честно шипперила Россия/Литва с подачи самого Химаруйи. Все эти "мой бывший", домашняя атмосфера и т.д. Потом по вине фэндома к этому прибавился Россия/Америка. Потом история и современность внесли свои коррективы, и вперед выдвинулся Россия/Франция - и, наконец, Россия/Китай.
Все это пейринги очень разные.

Россия/Литва - это пейринг-прошлое. Когда-то они были равными, могли враждовать и соперничать, и даже раскладка не была очевидной. Сегодня Литва - тень себя, депрессивный мазохист с незакрытыми гештальтами - а Россия, в общем, Россия. Ты теперь такой неинтересный, говорит ему Брагинский в эпилоге недописанного фика.

Россия/Франция - это пейринг-настоящее, пейринг-всегда. Когда-то Брагинский был нехило во Францию влюблен, но война прочистила ему мозги - а на Францию одновременно произвела впечатление. "Лариска, сегодня я посмотрел на тебя совсем другими глазами" (с). С тех пор, вот уже две сотни лет, они friends with benefits. Высокие, высокие отношения, построенные на том, что они хорошо друг друга поняли - и, что важно, приняли.
Франция красив. Франция культурен. Франция без ума от себя - а еще он слаб, тщеславен, эгоцентричен и никогда не пойдет против своей волчьей стаи. Россия это знает и принимает его таким, какой есть. Франция легкий - с ним можно забыться, ходить в театр и на балет, гулять по бульварам рука об руку, выпить вина, провести ночь и возвращаться на галеры отдохнувшим. И самое важное - Франция тоже принимает его таким, как есть. Он, может быть, не всегда понимает мотивы России - но осенью двенадцатого года, когда одни и те же руки могли дать ему хлеба или проткнуть штыком, а после не стали сжигать Париж - он научился принимать суждение России так же, как как волю Божью. Беспрекословно.
Франция знает и любит русскую классическую культуру, Франция принял его эмиграцию, Франция считает суровую русскую простоту экзотичной и даже романтизирует в какой-то мере. И - больше не хочет с ним воевать. Это важно.
В общем, Россия/Франция я шипперю всегда и везде. Даже если в фике у меня их нет, они все равно есть. Просто за кадром.

Россия/Китай - новейшее прибавление к этой галерее. Это пейринг-будущее. Брак по расчету, построенный на взаимной выгоде и взаимном уважении. Это - заслуженное доверие. Это - общие планы. Это - спиной к спине.
В сериале "Сотня" упоминается, что создание "ковчега" на орбите началось с того, что русская и китайская станции, пролетая рядом, слились в страстном объятии объединились. А уже потом к ним стали цепляться другие. Это хорошо отражает пейринг.
В новостях Россия/Китай постепенно скатываются в порно. Договорные браки тоже бывают счастливыми.

Что умиляет, в манге именно и только Франция и Китай периодически дружески разговаривают с Брагинским и даже беспокоятся о нем. Китай вон в одной из глав массажик делал.

Что касается Cold War-пейринга, то с подачи фэндома я рассматривала их как задорные лавхейтные потрахушки с мордобоем и вполне себе шипперила - пока не решила рассмотреть с исторической точки зрения, комплексно.
И знаете что? Интересно тасуется колода.
Россия/Америка - это пейринг-никогда.
А теперь поговорим об этом на двухстах страницах (с)Не только потому, что в той форме, в которой этот пейринг преобладает, он нереализуем - а он нереализуем. Какие потрахушки с мордобоем, когда ваша драка может вылиться в Третью мировую? Они друг друга пальцем считай тронуть не могли - самолично. Собственно именно поэтому Холодная война была холодной. Поэтому прокси-войны, когда подгадить хочется, но лично нельзя. Ооо, я бы посмотрела, как во Вьетнаме Альфред отправляется на вылет - и его сбивают. Всю ночь он, матерясь, пробирается через джунгли, болота и гадючьи логова на базу, к утру доходит, пожрав, отправляется на вылет - и его сбивают. Приблизительно на пятый раз он догадывается, что дело нечисто, и начинает высматривать Брагинского. Приблизительно на десятый ему перестают давать самолеты. К тому времени джунгли он знает вдоль и поперек. "Русский ас Иван подбил меня".
Если помните, в Хеталии они вообще друг к другу ни разу не прикасаются - не считая мочи-версии и Боевого Шарфа. Только подъебки, только моральное давление. Если бы СССР с Америкой имели роскошь бить друг другу морды - это была бы совсем другая история.

Но начнем с начала, ab ovo так сказать.
На момент знакомства Америка - колония Нашего Общего Друга (с) и биологически ему, видимо, лет четырнадцать - а Россия уже, в общем, Россия. При этом вовсю цветет покуда безответная влюбленность во Францию - помним, да? И намечается, пока штрихами, Большая игра. То есть - и роль объекта чувств, и роль геополитического соперника и спарринг-партнера у России забиты на ближайшие сто-сто пятьдесят лет. К этому прибавьте вечную войнушку с Турцией, рвущегося на дно Польшу и насыщенную внутреннюю жизнь (реформы, строительство, только отгремело восстание Пугачева). Какая такая Америка? Брагинскому вообще ни до чего, к тому же он не педофил.
Единственная причина, по которой он завел знакомство и, назовем это так, дружбу с будущими Соединенными штатами - это чтобы Наш Общий Друг (с) немного подобрал щупальца.
Кто же тогда знал, что яблочко упадет ТАК недалеко.
Допустим, проходит лет пятьдесят или сто. Что мы видим? Да то же самое.
Все тот же старый добрый Англия, обиженный за потерю щупалец. Большая Игра во весь рост, на всех игровых полях Евразии. Тот же Турция, тот же Польша, рвущийся в Сибирь, тот же Франция, с которым Все Сложно (с). Плюс понемногу начал маячить призрак цареубийства и революции.
То есть Америка-то подрос, стал государством, но тут вообще не до него. Это вечная проблема России - много дел, мало времени и людей. Когда так нескучно на твоих границах, какое дело до мальчика на краю света? Ну заслонил ненавязчиво кораблями, чтобы щелкнуть по носу Англию. Ну всучил, перестраховавшись, клочок земли, чтобы не достался тому же Англии.
Америка - пешка в игре больших дядь.
Он неинтересен, как провинциальный племянник из Мухосранска.
А потом он решает, что заслуживает большего, и делает еще хуже. Вваливается в игру больших дядь - топорно, как слон в посудную лавку, и немедленно умудряется наследить сапожищами по Ванькиному отмытому полу.
Он на пару с Англией поддерживает Японию в русско-японской войне.
После чего на пару с Англией же участвует в интервенции в русский Мурманск и Владивосток. Нет, вы поняли, да? Когда у него была гражданская - Россия прикрыл его и дал разобраться самому. Когда у России началась гражданская - Америка вторгся, чтобы пощипать. "Щенок вырос в преотвратную псину" (с).
В принципе, уже после этого на личных отношениях можно ставить крест.
Все, что после - отказ устанавливать дипломатические отношения, запугивание ядерным оружием неядерного пока Союза, охота на ведьм, антисоветская пропаганда, финансирование моджахедов и, наконец, девяностые в целом - это только подтверждение выводов. А сами выводы можно было сделать уже сто лет назад. И Брагинский, уж поверьте, сделал, не дурак. Для него, в целом, за последние века изменилось мало - вот гадит англичанка, а вот англичанкин наследничек.

Но как же, можете возразить вы, было же время американофильства - почему бы ему не вылиться в интрижку?
Было, да. Ранние советские годы, когда СССР перенимал заводской опыт Германии и США - раз. Загибаем палец. Поздние советские годы, когда любили Джонса в целом до кучи, как все импортное и запретное - два. Ранние постсоветские годы, пока Россия не сообразил, как чудовищно проебался - три.
Первое отметаем сразу - Брагинский был занят как собака, и максимум мог с товарищеским пылом похлопать Альфреда (и Людвига, кстати) по плечу, прежде чем унестись на строительство Магнитки.
Советский период по большей части отметаем по той простой причине, что моральный облик Брагинского еще было кому блюсти.
Но мы имеем окно с конца 80-х (я бы сказала, с 86-го, договор о разоружении в Рейкъявике выглядит как нехороший звоночек) по ранние постсоветские годы, конкретно по всего лишь 1993, когда Карякин нудил со сцены: "Россия, ты одурела", недовольный выбором одумавшейся страны.
Около восьми лет, когда Россия не был поглощен работой и, вы знаете, собой в широком смысле, собственным благом.
Нюанс в том, что именно эти годы имели наиболее губительные последствия для его государственности, экономики и физического состояния.
По удивительному стечению обстоятельств, тесные отношения со взрослым Джонсом вредны для России. Токсичны. Как, впрочем, токсичны отношения Альфреда практически со всеми странами.
"Щенок вырос в преотвратную псину", помним, да? Взрослый Америка не та страна, с которой можно иметь здоровые отношения. "Они не хотят партнеров, они хотят вассалов" (с).
Брагинский это понял достаточно быстро, вот выход из депрессии и ликвидация своего проёба занял гораздо больше времени.

Все, что было - около восьми лет иллюзий. Очень дорогостоящих.
Как далеко успел Америка залезть Брагинскому в трусы за эти восемь лет - вопрос, требующий отдельного рассуждения; в целом, каждый может решать для себя сам. Но это не был тот задорный лавхейт, на котором основана основная масса фэндомного творчества.

Я бы хотела на посошок поговорить о другом.

Будем честны - частью души, уголком сердца Россия любил Америку. Америку своих фантазий, "где я не был никогда", с ковбоями и вестернами, сетью пыльных дорог под раскаленным солнцем, с маленькими закусочными, где в углу притаились автоматы с виниловыми пластинками, с линией прибоя на теплом океанском побережье, с Красной Дорожкой и зеркальными небоскребами, с рожками мороженого и бубльгумом - сладко, сладко, все такое подростковое, юное, живое, беззаботное, спешащее жить. Мальчик с травинкой между зубами, с полоской загорелой кожи между задравшейся майкой и поясом джинсов, с выбеленными солнцем волосами, зовущий наперегонки -
в Америке Брагинский любил юность.
Юность, которой у него не было.
Он позволил себе увлечься юностью и беззаботностью - а потом врезался в реальный мир, как птица в стекло небоскреба. И очнулся.
И оказалось, что то, чем он увлекся - фантом, эхо, миф, фонарик удильщика над полной зубов пастью.
Пастью, в которую он чуть не угодил.
Вот она, правда - есть пащенок Англии, и его иллюзии, и нет мальчика, которого он когда-то встретил в поле между двумя океанами.
Neverland, Нет-и-не-будет.